Пантюрки́зм — светская доктрина, провозглашающая все тюркоязычные народы одной нацией и призывающая к их политической консолидации от Балкан до Сибири. Иногда отождествлялась с пантуранизмом, предполагающим более широкое объединение этносов, говорящих на языках алтайской [макро]семьи (от названия «Туран», заимствованного из «Шах-наме» для обозначения Центральной Евразии).
Сближение языкового и вероисповедного начал характерно уже для ранних этапов мусульманского движения в России, сформировавшегося как реакция на панславизм, у деятелей, близких к джадидизму, в частности И. Гаспринского и его газеты «Тарджуман» (с 1883) с девизом «Единство языка, мысли, дела». Снискав популярность на рубеже XIX–XX вв. в среде модернизированной интеллигенции Османской империи, Крыма и Поволжья, П. первоначально развивался нераздельно с тюркизмом, что позволял и двойной смысл этнонима Türk («турок» — тюркоязычный подданный Османов и «тюрк» — представитель культурно-лингвистической общности).
В поисках общего духа тюркских народов, к их доисламскому прошлому и совместному будущему в 1910–1920‑х обращались З. Гёкалп (цикл статей «Основы тюркизма»); Ю. Акчура (журнал «Тюркская родина»); А. Агаев и А. Гусейнзаде (лозунг «тюркизм / тюркизация — мусульманство / исламизация — европеизм / модернизация»; газета «Фиюзат»); Х. Эдиб (роман «Новый Туран»); M. Ф. Кёпрюлю-задэ. Центром объединительного процесса выступил Константинополь: после Младотурецкой революции 1908 П. возобладал над региональным национализмом, а с 1913 и восторжествовал над ним, во многом усилиями Энвер-паши. Будучи также ориентирован на завоевание поддержки мусульман Российской империи в условиях Первой мировой войны, он сочетался с панисламизмом. Поражение комитета «Единение и прогресс» дискредитировало П., от которого сторонники М. К. Ататюрка отмежевались как от несовместимого с собственной идеологией — по преимуществу анатолийским «национализмом» (milliyetçilik): «тюркские очаги», задуманные младотурками как центры популяризации общетюркского наследия, преобразовывались в «народные дома», ведшие культурно-просветительскую работу исключительно в пределах новой Турции.
В Гражданскую войну в России 1917–1922 идеи П. использовались различными партиями и массовыми движениями Кавказа и Центральной Азии, но после подавления антикоммунистических восстаний в Туркестане их сторонники подверглись гонениям. Во время Второй мировой войны их пытался эксплуатировать абвер. С середины 1950‑х П. вошел в идеологический арсенал турецких ультраправых, а с рубежа 1980–1990‑х — националистов в ряде республик бывшего СССР.
Лит.: Тверитинова А. С. Младотурки и пантюркизм // Краткие сообщения Института востоковедения. 1956. № 22. C. 66–74; Еремеев Д. Е. Кемализм и пантюркизм // Народы Азии и Африки. 1963. № 3. С. 58–70; Landau J. M. Pan-Turkism: From Irredentism to Cooperation. Bloomington, 1995; Geraci R. P. Window on the East: National and Imperial Identities in Late Tsarist Russia. Ithaca, 2001; Turkey beyond Nationalism: Toward Post-Nationalist-Identities / Ed. H.-L. Kieser. London, 2006. Т. К. Кораев.
