Римский обряд посвящения себя полководцем вместе с вражеским войском подземным богам во время битвы для достижения победы.
В римской истории встречается лишь трижды:1) в 340 г. до н. э. этот обряд совершил консул Публий Деций Мус во время битвы с латинами у Везувия (Liv., VIII, 9); 2) в 295 г. до н. э. подвиг отца повторил его сын в битве с самнитами и галлами при Сентине (Liv., X, 30); 3) в 279 г. до н. э. попытку совершить девоцио пытался предпринять внук первого из посвятивших себя Дециев в битве при Аускуле (Сass. Dio, X, fr. 40, 43; Zon., VIII, 5, 2-3).
Право совершения обряда имел только полководец с империем (диктатор, консул, претор), но он мог обрекать на смерть не только себя лично, но по своему выбору любого римского гражданина из списка легиона. В случае если воин не погибал на поле битвы, в землю необходимо было зарыть его изображение семь футов (свыше двух метров) высотой и принести искупительную жертву. Если полководец обрек в жертву самого себя, но не погиб, то он становился «нечестивым» (impius), то есть ему запрещалось совершать что-либо, связанное с почитанием богов, от своего имени и от имени государства.
При совершении девоцио полководец призывал понтифика, облачался в тогу-претексту, покрывая ею голову, повторял вслед за жрецом соответствующую ритуальную формулу (ее передает Тит Ливий – Liv., VIII, 9), после чего, вскочив на коня, бросался в гущу врагов. Согласно традиционной точке зрения девоцио было обетом (votum), адресатом которого были хтонические божества (Телла и Маны), а предметом – человеческие жизни, через уничтожение которых он исполнялся.
Однако ряд исследователей считает, что девоцио скорее являлось «посвящением богам» (consecratio), основываясь при этом на свидетельстве позднего латинского грамматика Макробия, передающего похожую ритуальную формулу, связанную с посвящением богам вражеских городов (Macrob. Sat., III, 9).
Во времена ранней Империи периодически встречается другой похожий обряд devotio pro salute principis; впервые это действие совершается в 27 г. до н. э. народным трибуном Секстом Пакувием Тавром, который сам себя посвятил Августу, и других заставил (Cass. Dio, LIII, 20, 2f.).
Впрочем, этот обет отличался от раннеримского девоцио формальным характером и тем, что в реальности не подлежал исполнению, если не считать случая с П. Афранием Потитом, который во время болезни Калигулы посвятил свою жизнь для выздоровления принцепса, и которого император заставил исполнить обет (Cass. Dio, LIX, 8, 3; Suet. Calig., 27). В дальнейшем этот обряд окончательно исчезает.
Иллюстрация:
Рубенс. Публий Деций Мус готовится к смерти (1617)
Автор статьи: А.В. Васильев
