Военно-политические, социально-экономические и культурно-церковные связи, существовавшие между Русью и Византией с сер. IX до сер. XV вв.

Первое известное появление русских в Константинополе относится к 838 г., когда к василевсу Феофилу прибыла делегация от некоего народа «Рос», которая за тем в составе византийского посольства оказалась при дворе императора франков Людовика Благочестивого в Ингельгейме (839).

На начальном этапе Р.-В. О. в IX – 1-й пол. Х вв. русские воспринимали ромеев как важнейших торговых партнеров, достижение долговременного и прочного соглашения с которыми – основная задача момента. В то же время, несмотря на заинтересованность византийцев в русском импорте, для установления выгодных коммерческих связей на «государственном» уровне со стороны Руси требовался военный нажим: «русская военно-торговая верхушка буквально “пробивала” себе дорогу к Константинополю» (Г.Л. Курбатов). Во многом именно этот фактор провоцировал знаменитые русские походы на Царьград в 860, 904, 941 гг.

Первый из них – 18-25.06.860 г. – по преданию возглавлялся Аскольдом и Диром Киевскими и привел к кратковременной осаде Константинополя и последовавшему затем разгрому русского флота. По-видимому, существует определенная связь между этой экспедицией и т.н. «Первым» или «Фотиевым» (по имени тогдашнего константинопольского патриарха Фотия I) крещением Руси в Среднем Поднепровье ок. 867 г.

Второй поход, организованный великим киевским князем Олегом, оказался успешным: захваченное врасплох правительство императора Льва VI было вынуждено пойти на ряд существенных торгово-экономических уступок, закрепленных в византийско-русских договорах 904/7 и 911 гг.

Экспедиция преемника Олега великого князя Игоря увенчалась серией морских и сухопутных (на малоазийском берегу Босфора) сражений 11.06., 8.07. и 15.09.941 г., приведших к полному разгрому русских. Однако новый поход Игоря в 943 г. завершился встречей его армии византийскими послами в устье Дуная, что не только предотвратило кровопролитие, но и способствовало заключению в 944 г. нового полномасштабного соглашения с василевсом Романом I Лакапином.

Р.-В. О. не ограничивались торговыми контактами: едва ли не в большей степени империя интересовалась наймом русско-скандинавских солдат, чей профессионализм, впервые по-настоящему давший о себе знать в нач. Х в., надолго сделал варяго-русские отряды одними из наиболее боеспособных подразделений византийской армии. Таким образом, между Русью и Византией установились тесные военно-торговые связи, которые не могли разорвать даже вспыхивавшие время от времени вооруженные конфликты. «Древняя Русь силой навязала себя Византии в качестве партнера в системе межгосударственных отношений, но одновременно она попала в сферу влияния высокой византийской цивилизации» (Г.Г. Литаврин).

Воздействие империи привело к складыванию на Руси значительной христианской общины, к которой примкнула и великая киевская княгиня Ольга, совершившая в 946/57 г. поездку в Константинополь, где она была торжественно принята василевсом Константином VII Багрянородным. Впрочем, победа христианской «партии» в Киеве оказалась временной и уже при сыне и преемнике Ольги Святославе Игоревиче возобладала языческая реакция, а отношения с Константинополем ухудшились настолько, что это спровоцировало русско-византийскую войну 970-1 гг.

Вторгнувшись в Болгарию по призыву императора Никифора II Фоки, в 968 г. Святослав быстро овладел ослабевшей страной, но отверг роль византийской марионетки, стремясь к установлению прочного контроля над нижним течением Дуная без оглядки на интересы ромеев. Тем не менее, в открытом столкновении с войсками нового василевса Иоанна I Цимисхия русские потерпели поражение, а блокированный в Доростоле (Силистре) Святослав Игоревич 23.07.971 г. после трехмесячного отчаянного сопротивления принял условия Византии, отказавшись от посягательств на Болгарию в обмен на свободное возвращение в Киев.

Окончательная победа восточного христианства на Руси ок. 988 г. способствовала ее более тесной интеграции в «Византийское содружество», когда к оживленным военным и экономическим контактам добавилось культурно-церковное воздействие. Однако с принятием крещения Русь не утратила самостоятельности, будучи, пожалуй, единственным из всех членов «Содружества» равноправным партнером империи – ее «духовной дочерью», но не политическим сателлитом. Больше того, только русские князья, по крайней мере, после введения христианства, не ставили цели долговременного овладения Константинополем, никогда официально не посягая на титул василевса. Став одной из стран «византийского круга», Русь не только перестала угрожать империи, но и начала оказывать активную вооруженную поддержку Константинополю посредством стабильного и систематического пополнения гвардейских подразделений.

С момента крещения Руси более полувека Р.-В. О. оставались мирными, но в 1043 г. войска под предводительством Владимира Ярославича (сына великого киевского князя Ярослава I Мудрого) внезапно атаковали Константинополь, что явилось последним столкновением Византии и Руси, когда она непосредственно угрожала имперской столице.

До 05 – 06.1043 г. ни о какой войне с Византией, по всей видимости, не было речи. Верный союзническим договоренностям, великий князь Ярослав направил флот под командованием своего сына Владимира в помощь императору Константину IX Мономаху для подавления мятежа видного военачальника Георгия Маниака, с которым, впрочем, Константинополь справился без участия Руси.

Узнавший о поражении и гибели Маниака уже по пути в Византию, 06.1043 г. Владимир Ярославич достиг устья Дуная, где был встречен византийской делегацией, предлагавшей отступные, примерно равные среднему жалованию наемников. Вероятно, под влиянием дружины Владимир без согласования с отцом принял решение продолжить движение к Константинополю. Решившись на открытую конфронтацию с Византией, Владимир Ярославич едва ли собирался ввязываться в непосредственные боевые действия: используя эффект внезапности, князь намеревался силой вырвать у василевса условия более выгодной сделки для покрытия расходов на потерявшую смысл экспедицию. Однако появление русских 07.1043 г. не стало полной неожиданностью для Константинополя, во всяком случае, экстренно собранная византийская эскадра дала вооруженный отпор, завершившийся полным разгром русского флота у стен столицы, после чего Владимир Ярославич с небольшой частью кораблей едва спасся и ушел от преследования.

Впрочем, столь серьезное осложнение Р.-В. О. не привело к их дальнейшему обострению: уже ок. 1047 г. связи Киева и Константинополя нормализовались. Константин IX даже пошел на заключение брачного союза с правившей на Руси династией – Мария, дочь императора от второго брака, вышла замуж за младшего сына Ярослава Мудрого Всеволода (I), а впоследствии стала матерью Владимира Мономаха.

К сер. XI в., особенно после появления в Северном Причерноморье половцев – значительно более многочисленных, чем их предшественники печенеги – прямое военное столкновение между Византией и Русью стало невозможным. Несмотря на конфликт 1043 г., духовно-культурные и торгово-экономические связи активно развивались. Вместе с тем изменилась и модель военно-политического взаимодействия: если ранее Русь представляла интерес для империи только в качестве поставщика элитных воинских частей, составлявших костяк личной императорской охраны, то уже с нач. XI в. возникла особая русско-византийская контактная зона – Приазовье.

На рубеже X – XI вв. усилиями великого киевского князя Владимира Святославича и, в особенности, его сына Мстислава окончательно сформировался Тмутараканский удел Руси, занимавший территорию Таманского полуострова, а также, вероятно, и Керчь, т.е. византийские владения в Крыму с центром в Херсоне сомкнулись с мощной военно-торговой факторией Руси, возникло русско-византийское военное пограничье.

Несомненно, укрепление позиций Руси в Приазовье в 1-й четв. XI в. изменило расклад сил в регионе: Византия, погруженная во внутренние проблемы и внешнеполитические неурядицы, была заинтересована в сохранении status quo. В то же время этнически пестрая община Тмутаракани (Матархи, Таматархи), удаленная от основного массива русских владений и тяготившаяся зависимым положением от Киева, погрязшего в междоусобицах после смерти Владимира Святого в 1015 г., стремилась к упрочению собственных позиций.

Этот процесс стал особенно заметен в годы правления на Тамани Мстислава Владимировича Храброго (988/1010-1036), сына крестителя Руси. Будучи вполне самостоятельным от Киева, Мстиславу удалось распространить влияние далеко за пределы своего удела – на Восточный Крым и Прикубанье, причем оба региона непосредственно примыкали к византийским владениям в стратегически важных частях Черноморья – Херсонесской области, Абхазии и Иверии. Помощь императору Василию II в подавлении антивизантийского восстания Георгия Цуло в Крыму (1016), затем победы над адыгами (1022) и великим князем Ярославом Мудрым (1023-4) и, наконец, овладение Черниговом (1026) сделали Мстислава Храброго ключевой фигурой в Приазовье и Восточном Причерноморье, с которой не могли не считаться и которая не могла не беспокоить как Киев, так и Константинополь. Правда, после смерти могущественного князя Тмутаракань почти на три десятилетия ушла в тень, ее влияние резко уменьшилось.

В условиях политической дезинтеграции Руси после кончины Ярослава I (1054), складывания новых (наряду с Киевом) крупных центров силы, Р.-В. О. перестали носить единый и целенаправленный характер. Военно-политическое взаимодействие приобрело более «индивидуальную», личностную направленность. Так, важнейшим партнером Византии стал Чернигов, их интересы пересекались на Тамани. Черниговские князья, во владении которых формально находилась Тмутаракань, стремились упрочить контроль над богатой факторией, ставшей к тому времени прибежищем младших князей-изгоев. Одновременно Константинополь имел достаточные основания опасаться нового усиления самостоятельной таманской общины, во главе которой нередко оказывались энергичные князья, не обретшие собственный удел на Руси и поэтому потенциально угрожавшие крымским владениям империи. Таким образом, Византия нашла в Чернигове надежного союзника по сохранению силового баланса в регионе.

По согласованию с Черниговом (а иногда и с Киевом) агенты империи, по меньшей мере, дважды устраняли набиравших мощь и неугодных обоим партнерам тмутараканских правителей. В 1066 г. на Тамани был отравлен Ростислав Владимирович – племянник черниговского князя Святослава Ярославича, а в 1079 г. арестован и сослан в Византию Олег Святославич – яростный противник своего двоюродного брата Владимира Мономаха и великого князя Всеволода I Ярославича. Впрочем, эти два события, отстоящие друг от друга более чем на десятилетие, по всей вероятности, явились прологом к «тихой» аннексии империей стратегического юго-восточного форпоста Руси в к. XI в.

В сложнейшей обстановке, вынужденная сражаться одновременно на трех фронтах, Византия решилась на присоединение богатого ресурсами Приазовья, воспользовавшись половецким барьером в северопричерноморских степях, затруднявшим коммуникации и помощь Тмутаракани с основной территории Руси. Тамань давно находилась в орбите византийской политики, но лишь император Алексей I Комнин сумел превратить Приазовье из русско-византийского совладения, контактной зоны в регион, где влияние Константинополя стало решающим. Империя, возвратив из ссылки Олега Святославича и оказав ему помощь в овладении Тмутараканью (1083), направила его энергию вовне, поощрив планы по отвоеванию у Мономаха черниговской вотчины. С возвращением Олега на Русь (опять же, не без поддержки Алексея Комнина) в 1094 г., Тмутаракань исчезла со страниц русских летописей, будучи вскоре поглощена Византией. Для империи, до крайности ослабленной, потерявшей громадные территории, передел «сфер влияния» в этом стратегически важном и взаимноудаленном как от византийских, так и русских рубежей углу Черного моря оказался необходим. В то же время Русь, находившаяся в процессе трансформации племенного суперсоюза во главе с Киевом в княжескую полицентричную федерацию, не могла оказать должный отпор притязаниям Константинополя.

Своеобразным эхом аннексии империей Приазовья и, в особенности, ухудшения отношений Алексея I и Владимира Мономаха, ставшего в 1113 г. великим князем, явилась последняя русско-византийская война 1116 г. Заслуживший большой авторитет в победоносных походах против половцев, старейшина среди русских князей бросил вызов Византии, предприняв попытку укрепиться в Нижнем Подунавье. Несмотря на неудачу, этот поход продемонстрировал возросшую силу Руси, повысил ее престиж, выразившийся в заключении брака одного из представителей правившей династии Комнинов и внучки Мономаха, а также, возможно, в новом договоре с империей.

Дунайское столкновение стало исключением в череде мирных лет Р.-В. О. с 1043 г. В сущности, после 1116 г. и Киеву, и Константинополю оказалось не до сведения счетов за застарелые внешнеполитические обиды, тем более, что Тмутаракань прочно вошла в состав империи. Византию и Русь объединяла половецкая угроза, с которой ромеи не могли справиться в одиночку.

Во 2-й четв. XII в. складывание на Руси своеобразной удельной федерации привело к тому, что Р.-В. О. окончательно утратили характер единой государственной политики, направлявшейся из одного центра. Сообразно новым условиям византийцы в связях с русскими в лучшем случае стремились к утверждению политического влияния, главной целью которого было добиться благожелательной позиции к империи и отвлечь Русь от союза с врагами Константинополя, но ее раздробленность не увеличивала, а ослабляла возможности ромейского влияния. Дипломатия константинопольского двора исходила из трезвого учета реальных обстоятельств, василевсы, как и в предшествовавшее время, никогда не ставили задачи непосредственного подчинения Руси.

Одновременно Византия, не упуская из виду расширение церковно-политического взаимодействия, отодвигала на второй план старые сферы отношений с Русью – военную и торгово-экономическую. Значительные привилегии итальянским городам-республикам не могли не отразиться на состоянии византийско-русских коммерческих связей. Перенос русской торговли из столицы в Фессалонику повлек за собой, в частности, сокращение удельного веса византийских ремесленных изделий на Руси.

В то же время экономический расцвет провинциальных городов Византии при известном спаде коммерческой жизни в столице в XII – нач. XIII вв. обусловил подъем византийско-русской торговли, например, в сфере работорговли (особенно, на фоне почти непрерывных русско-половецких войн). Возникший в Константинополе еще в Х в., специальный русский квартал – «убол» (русифицированный «эмвол»), подворье с церковью св. Маманта, располагавшееся на Босфоре к северо-востоку от тогдашнего Константинополя (ныне стамбульский район Бешикташ) – продолжал существовать. Больше того, в Фессалонике, где ежегодно проходила осенняя ярмарка, возникла новая колония русичей. Однако торговля как важнейший элемент Р.-В. О. все же выпала из общей системы их официальных связей.

Хотя контакты с Византией не прервались, а в некоторых областях (к примеру, культурно-церковной или брачно-семейной) даже укрепились, полицентричная и погруженная во внутренние конфликты Русь, потерявшая Тамань и отрезанная половцами от Северного Причерноморья, более не представляла для империи какой-либо военной угрозы, равно как и утратила возможность оказания ей помощи вооруженными силами. Константинополю приходилось выстраивать отношения по отдельности с каждым из крупных русских княжеств, важнейшим из которых был Галич, единственный из «топархий, принадлежащих россам» (Никита Хониат), имевший общую границу (правда, нестабильную) с Византией в устье Дуная.

Более короткий и безопасный торговый путь из Галиции к границам империи и по морю и по суше через болгарскую территорию пришел на смену продолжавшим существовать днепровскому и азово-донскому путям: уплотнение половецкого барьера в низовьях Днепра и Северского Донца обусловило попытки русских князей утвердиться на Дунае. Хотя Русь потеряла позиции в Приазовье, она стремилась упрочить влияние в Низовьях Днестра, Прута, Дуная, т.е. Русь вынужденно отказалась от старых факторий ради вероятного приобретения контроля над перспективной торговой магистралью, важность которой была очевидна уже с к. XI в.

Междуречье Днестра и Серета и Нижнее Подунавье – ворота между морем и Карпатами, через которые в XI – XII вв. кочевники устремились на Балканы. Византия не имела сил вынести границы к северу от Нижнего Дуная и политический вакуум в этом районе мог быть заполнен лишь русскими, только они могли мешать кочевникам вторгаться на Балканы, не пуская их через Дунай или нанося им удар в спину. Несмотря на то, что влияние на Дунае Галича, который Константинополь поставил в привилегированное положение, не переросло в организованное политическое господство, в XII в. временами оно было решающим.

В то же время «на смену общерусским договорам с империей пришли соглашения отдельных княжеств Руси, подчиненные конкретной задаче, непрочные и кратковременные, зависевшие от переменчивой международной и внутриполитической обстановки в обеих странах» (Г.Г. Литаврин). Хотя в сер. XII в. еще проводились совместные византийско-русские внешнеполитические акции, но они носили спорадический характер, интенсивность политико-военных контактов снизилась и уже никогда не достигала прежнего уровня. Международные пути Руси и Византии начали расходиться.

Исторические источники и справочные материалы:

Byzantinorossica: Свод византийских свидетельств о Руси / Сост. М.В. Бибиков: В 2 ч. М., 2004-2009.

Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия: В 5 т. / Под ред. Т.Н. Джаксон, И.Г. Коноваловой, А.В. Подосинова. Т. II: Византийские источники / Сост. М.В. Бибиков. М., 2010.

Древняя Русь в средневековом мире: Энциклопедия / Под общей ред. Е.А. Мельниковой, В.Я. Петрухина. М., 2014.

Иллюстрации:

Великий князь Владимир Святославич (златник, ок. 988-1015);

«Первое крещение Руси» ок. 867 г. (болгарский иллюстрированный перевод Хроники Константина Манассии. Миниатюра 58, XIV в.);

Русская атака Константинополя в 941 г. («Обозрение истории» Иоанна Скилицы, рубеж XII – XIII вв. Королевская библиотека. Мадрид);

Вторжение великого князя Святослава в Болгарию (болгарский иллюстрированный перевод Хроники Константина Манассии. Миниатюра 63, XIV в.);

Осада Доростола императором Иоанном I Цимисхием в 971 г. (болгарский иллюстрированный перевод Хроники Константина Манассии. Миниатюра 64, XIV в.);

Крещение великого князя Владимира (Радзивиловская летопись, к. XV в.).

Автор статьи: А. Н. Слядзь