Празднество в честь Деметры и ее дочери Коры-Персефоны, проводившееся в Элевсине.
Об этом обряде очень мало информации, так как посвященные не имели права разглашать, что происходило в святилище, поэтому никто из античных авторов, многие из которых, несомненно, были посвящены в мистерии, не рассказывает о таинствах. Если ораторы или авторы драмы что-то сообщают о мистериях, это, как правило, не относится к самой таинственной части ритуала. Острую критику мистерии вызывали у христианских писателей. Их интерес к празднеству объясняется в первую очередь тем, что в этих мистериях христианские апологеты видели своих конкурентов, так как из всех греческих обрядов именно элевсинские мистерии имели наибольшее сходство с христианскими обрядами. Полемика велась пристрастно, что, конечно, не способствовало точности передачи информации. Кроме того, как правило, христианские авторы рассказывали о мистериях с чужих слов. Порой они приписывают Элевсинским мистериям то, что относится к другим обрядам, как например, к таинствам Исиды. Правда, благодаря тому, что эти писатели не были связаны обетом молчания, они иногда сообщают, возможно, подлинные ритуальные формулы, произносившиеся во время обряда.
Легенда об учреждении культа Деметры в Элевсине изложена в “Гимне к Деметре”, который был создан, возможно, в конце VII века, но до того, как Элевсин вошел в состав Афин, т. е. относится к тому времени, когда Элевсин был независимым государством. В Гимне рассказывается, как Деметра в поисках дочери Персефоны, похищенной Аидом, долго скиталась, пока не пришла в Элевсин, приняв облик старой женщины с Крита. Когда богиня сидела на камне у источника и оплакивала свою дочь, к источнику пришли за водой дочери царя Келея и пожалев насчастную женщину, позвали ее во дворец. Царь и царица Метанира тепло ее приняли и Деметра стала нянькой их сына Демофонта. Богиня пыталась сделать своего воспитанника бессмертным. Для этого она каждую ночь клала его в огонь печи. Царица случайно увидела это и разгневалась. В ответ Деметра открыла, кто она и велела элевсинцам поставить здесь храм и алтарь. Когда храм был возведен, “золотая Деметра села во храме одна, вдалеке от блаженных бессмертных, тоскуя по дочери. Бесплодными сделались пашни, людям грозил голод. Тогда по приказанию Зевса Аид должен был отпустить Персефону к матери, однако он дал ей зерно граната и «проглотить его силой заставил”. Поэтому Персефона должна была третью часть года “проводить в глубине преисподней”, а с наступлением весны снова появлялась на свет. С возвращением дочери Деметра “выслала тотчас колосья на пашнях плодородных, зеленью буйной, цветами широкую землю одела щедро”, а царю Элевсина Келею, а также Эвмолпу, Диолку и Триптолему показала «весь угожденья обряд и таинств чин сокровенных». «Их нарушать нельзя, ни пытать словесами, ни разглашать, ибо божий страх уста замыкает».
В мифе о Деметре очевидна связь мистерий с земледельческими обрядами. Богиня дала первое зерно элевсинскому герою Триптолему, приказав распространить его во благо всех людей. В конце гимна счастливым называется тот из людей, кого полюбят обе богини, так как они ему посылают в дом Плутоса (бога богатства). Миф отражал представления о зерне – Персефоне, брошенном в землю и зиму пребывающем во мраке земли, а весной прорастающем. Поля зеленеют и потом колосятся. Благодаря урожаю люди спасаются от голодной смерти. И это связывает мистерии как с жизнью, так и со смертью. Так же как и представления о зерне, брошенном в землю и как бы похороненном там, связывают этот культ не только с миром живых, миром олимпийских богов, но и с царством мертвых и с владыкой этого царства Аидом. Таким образом, в легенде этого праздника тесно переплетены идеи жизни и идеи смерти, а также идеи возрождения к новой жизни. В мистериях появляется идея лучшей доли для посвященных после смерти, в общем-то чуждая греческой религии. Оратор Исократ в речи «Панегирик» восхваляя Афины как благодетелей человечества, напоминает читателям, что Деметра дала Афинам «два величайших дара: полевые злаки, благодаря которым мы не живём как звери, и мистерии, внушающие причастным к ним более светлые надежды о конце жизни и всей вечности».
Учреждение таинств Деметры и Коры в Элевсине связывается в преданиях с царем Элевсина Келеем и фракийским царем Эвмолпом. Во время войны Элевсина с Афинами Эвмолп пришел по просьбе элевсинцев им на помощь в благодарность за оказанную ему когда-то поддержку. В одной из битв он был убит афинским царем Эрехтеем (по другим версиям, погиб его сын). В микенскую эпоху этот культ, вероятно, был культом царского рода Элевсина, с которым каким-то образом был связан Эвмолп. После присоединения Элевсина к Афинам в конце VII в. до н.э. о празднествах в Элевсине стало заботиться Афинское государство. Однако, обряды по-прежнему совершали элевсинские жрецы.
Главные жрецы Мистерий – гиерофанты – назначались из семьи Эвмолпидов, которые считали себя потомками Эвмолпа. Имя Эвмолпиды можно объяснить как “прекрасные певцы”, возможно, в древности среди их обязанностей было и пение священных текстов. “Гиерофант” – буквально значит “показывающий священные вещи”, что указывает на то, что могли выполнять во время мистерий эти жрецы. Жречество второго ранга представляли глашатаи и дадухи, которые принадлежали к роду Кериков. Глашатаи делали объявления, связанные с церемониями. “Дадухи” или “держатели факелов”, вероятно, держали факелы во время обряда. Возможно, появление этого жречества в элевсинском культе было результатом компромисса после присоединения Элевсина к Афинскому государству: сохранив права местных жрецов, Афины ввели в культ и своих представителей. Во время церемонии элевсинские жрецы одевались в особые пурпурные одежды, затканные золотом. Быть может такое одеяние элевсинских жрецов восходит к одежде царей микенской эпохи, исполнявших также и жреческие обязанности. Одежда элевсинских жрецов, видимо, была образцом для одежды царя в трагедиях Эсхила, который был родом из Элевсина. Жрецы носили священную повязку, перетягивавшую длинные волосы, и миртовый венок. Со временем возрастало признание исключительного характера элевсинского жречества и почитание его.
В римский период личное имя гиерофанта стало объектом табу и при его жизни его нельзя было ни называть, ни писать. Желающие стать посвященными в мистерии, должны были пройти несколько этапов посвящения. Все эти этапы перечислены у Плутарха в биографии Деметрия Полиоркета, который написал в Афины, что желает по прибытии пройти все ступени посвящения в Элевсинские таинства сразу. Это было противно священным законам, замечает Плутарх, “ибо Малые таинства справлялись в месяце Анфестерионе (февраль/март), Великие – в Боэдромионе (сентябрь/октябрь), а к созерцательной ступени («эпоптейя») посвященных допускали не раньше, чем через год после Великих таинств”. Малые мистерии проводились с 11 по 13 анфестериона (1-3 февраля) в Агре у реки Илисс. Здесь было собственное таинство Деметры, которое включало и почитание Персефоны. Когда Элевсин был присоединен к Афинам, аттический культ в Агре связали с с Элевсинским.
Поздние авторы говорят о свете, который временами вспыхивал в этом святилище во время обряда. Он освещал фигуры страшных чудовищ, в то же время раздавались страшные звуки. Затем страшные видения сменялись радостными, храм озарялся ярким светом. Жрецы показывали статуи богов и священные предметы. Однако в источниках классического времени ничего не говорится о том, каким был этот ритуал. Одним из первых обрядов в Элевсине были, вероятно, священнодействия, исполняемые женщинами, вокруг источника, где когда-то сидела Деметра, оплакивающая свою дочь. Павсаний говорит, что у водоема, который называется Каллихора, элевсинские женщины учредили первый хоровод и стали петь гимны в честь Богини (Деметру и Персефону нельзя было называть по именам).
Ход праздника можно восстановить на основании разнообразных источников и прежде всего по данным надписи из Афин конца III в. до н.э. о сопровождении эфебами элевсинских святынь, текст которой восстановлен учеными из фрагментов, находящихся в Британском и Афинском музеях. Праздник проводился в месяц Боэдромион афинского календаря (сентябрь/октябрь), по мнению некоторых ученых, возможно, потому что это время было началом осеннего сева. Начинались мистерии 15-го Боэдромиона, в полнолуние, это считалось благоприятным для обряда. Но еще до начала празднества, 13 – го числа эфебы вместе с процессией жрецов отправлялись в Элевсин. 14-го эскорт эфебов сопровождал в Афины повозку, в которой находились жрицы со “священными вещами” из Элевсина. В древние времена эфебы не сопровождали процессию из Элевсина в город, а выходили ей навстречу в определенном месте священной дороги, ведущей из Афин в Элевсин. “Вещи” жрицы везли в специальных ящичках – “кистах”, перевязанных пурпурными лентами. Возможно, в этих “кистах” хранились священные предметы из святилища дворца микенской эпохи. Существуют разные предположения, что это было: священный колос, фаллос, или что-нибудь еще. Это остается загадкой. «Вещи», видимо, были небольшими и легкими, так как ящички с ними могли нести женщины-жрицы. Их, очевидно, показывали только посвященным во время таинства. Жрицы с ящичками ехали в повозке, которую оплачивало государство.
По прибытии в святилище Деметры в Афинах – Элевсиний служитель -”федринт” (“чистильщик”) Великих Богинь поднимался на Акрополь и докладывал жрице Афины, что “священные вещи” прибыли. Собственно праздник начинался 15-го. Те, кто хотели стать посвященными в мистерии, собирались на агоре около Пестрого портика, где в присутствии гиерофанта и дадуха делалось официальное объявление, вероятно, вначале архонтом – басилеем. В поздние времена было специальное должностное лицо, выполнявшее это – Священный глашатай из клана Кериков. Глашатай приглашал желающих быть посвященными в мистерии объявить о себе и принять участие в инициации. В объявлении также говорилось о препятствиях, которые не позволяют участвовать в посвящении. У посвящаемого должны быть чистые руки, на нем не должно быть скверны убийства. Посвященными в мистерии могли быть только эллины. Возможно, что в запрете варварам участвовать в мистериях играло роль не столько иностранное происхождение, сколько незнание языка, так как человек, не знавший греческого языка, не мог понять то, что ему говорят при посвящении и во время обрядов, а вследствие этого сделать что-нибудь неправильно, что, конечно, было недопустимо в религиозных церемониях. Неизвестно об ограничениях по возрасту и полу. И мужчины, и женщины равно могли быть посвященными. Возможно, не допускались женщины легкого поведения. Как проводилась регистрация кандидатов, неясно. Желающие получить посвящение в мистерии должны были заплатить взнос. Обычно у людей, прибывших из других мест, были наставники – мистагоги, которые готовили их к церемонии и сопровождали во время обряда.
Второй день праздника был посвящен очищению. “К морю, посвящающиеся!”- был клич этого дня. Очищение совершалось двумя способами: купанием в море и обрызгиванием кровью поросенка. Поросенок был обычной жертвой Деметре, как природный символ плодородия. Потом его приносили в жертву Богиням.
Третий день плохо освещен в источниках. Вероятно, в этот день приносилась официальная жертва от имени государства Двум Богиням. Обряды частично были секретными. В этот день приносили жертвы и частные лица, желавшие продемонстрировать свое почитание Богинь.
Четвертый день посвящающиеся должны были провести внутри дома – для духовной подготовки к двум финальным дням. К подготовительным обрядам относились пищевые запреты: нельзя было есть бобы, гранаты, а также некоторые виды рыб, как посвященных Гекате, спутнице Деметры.
На пятый день элевсинский праздник достигал кульминации. “Священные вещи” Деметры возвращались в Элевсин в торжественной процессии мистов, идущих, чтобы получить посвящение. Возвращение “вещей” сопровождалось образом Иакха, представленным как молодой человек с факелом. Процессия, видимо, формировалась у Дипилонских ворот, от которых начиналась священная дорога, ведущая в Элевсин. Её сопровождали эфебы в миртовых венках и полном вооружении, охраняющие святыни, и все должностные лица элевсинского культа. Кроме мистов и их мистагогов в процессии шли и другие афиняне, из тех, что были посвящены раньше. Все участники процессии надевали миртовые венки и несли особые предметы – bacchai – связки миртовых ветвей с клочками шерсти. Кроме того у каждого из них был посох с висящей на нем провизией. Вероятно, они несли и факелы для посвящения их Богиням. У моста через Реты, уже на Элевсинской стороне, было место, где, по преданию, первым обитателем был Крокон (также называется шафран). Его потомки имели особые привилегии. Они повязывали правую руку и левую ногу каждого миста, вступающего на территорию Элевсина, желтой (шафрановой) шерстяной нитью, вероятно с апотропеической целью, чтобы отвратить беду от миста. На мосту через реку Кефис мужчины, покрыв головы, чтобы их не узнали, насмехались над участниками процессии, поносили и оскорбляли друг друга. Обычай, вероятно, имел первоначально религиозный, магический смысл, но он также давал возможность людям расслабиться, дать себе волю. После наступления темноты при свете факелов участники процессии достигали конечной цели – Элевсина. Уставшие пилигримы устраивались на отдых, а молодые люди веселились всю ночь. В это же время, по предположению некоторых ученых, Богиням посвящали керной – глиняные чаши с маленькими горшочками с разнообразными приношениями.
На шестой день праздника, который назывался “ейкада” (20-й день месяца), совершались жертвоприношения Богиням и другим богам. Деметре делалось особое приношение – пеланос (лепешка). А затем в ограде святилища начиналось празднество, вероятно, вечером. Особую торжественность и красочность ему придавали факелы, которые играли важную роль в обряде. Мисты же готовились к посвящению. Они голодали и, завершая голодание, пили особую смесь из ячменной муки, воды и полея (современное ботаническое название: мята блошница – Mentha pulegium)- кикеон – так как по легенде, когда Метанира – царица Элевсина предложила Деметре выпить вина, та отказалась, и согласилась выпить только эту смесь. Выполнившие все предварительные обряды: принесшие жертвы, подготовившиеся голоданием и выпившие кикеон, входили в телестерион – особое здание, где совершались главные обряды мистерий. Это здание не было похоже на другие греческие храмы, обычно не рассчитанные на большое количество людей. С восточной стороны из портика внутрь храма вели три двери. Зал храма V в. до н.э. был почти квадратной формы, лес колонн поддерживал крышу. Вдоль стен шли ряды широких ступеней, на западной и частично южной стороне здания вырубленных в скале, другие сделаны искусственно. По подсчетам археологов здесь могли поместиться 2688 человек. По другим подсчетам всего зал мог вместить до десяти тысяч человек. В телестерии была особая комната – анакторон, где хранились священные предметы. Туда мог входить только гиерофант. Что происходило в телестерии, остается неясным. Происходящее там обозначали как “слова”, “дела” и “показ”. Возможно, церемония заключалась в показе святынь, привезенных в торжественной процессии в Элевсин. При этом жрец- гиерофант, демонстрируя святыни, сопровождал показ произнесением каких-то священных фраз. Античные источники говорят о свете, исходящем от святилища во время мистерий. Очевидно, что все действия происходили при свете факелов, главный из которых во время самого обряда, видимо, держал жрец – дадух из рода Кериков.
Из всех скудных высказываний о происходящем во время мистерий можно только узнать, что посвященные испытывали особый восторг, сильное эмоциональное волнение от созерцания чего-то. Может быть, душевный подъем был связан с глубоким религиозным чувством и верой в особую святость увиденных предметов, какими бы простыми они не казались. За нарушения различных правил, связанных с мистериями, карали смертью. Нарушением считалось молить о пощаде во время этого праздника и для этого класть масличную ветвь на алтарь Богинь. Во время мистерий нельзя было никого привлекать к ответственности. Страшным преступлением было разглашение того, что делалось и говорилось в телестерии. Еще более ужасной была профанация – пародирование мистерий, за что был осужден, например, афинский политический деятель Алкивиад. Во время мистерий объявлялось священное перемирие, длившееся 55 дней. ”Спондофоры” (глашатаи, предлагающие эллинам мир) – заключали договоры с каждой общиной о мире, Праздник должен был проводиться каждый год и его невозможно было отменить ни при каких обстоятельствах.
Исторические источники:
Андокид. О Мистериях;
Аристофан. Лягушки;
Гомеровский гимн к Деметре V;
Павсаний I;
Плутарх. Алкивиад; Аристид; Деметрий Полиоркет.
Иллюстрация:
Деметра и Метанира. Фрагмент росписи апулийской краснофигурной гидрии. Ок. 340 г. До н.э. Берлин, Государственные музеи.
Автор статьи: А.Б. Шарнина
