Осмáнская импéрия (тур. Osmanlı imparatorluğu; осм. офиц. Devlet-i [­aliyye-i] Osmâniyye — «[Высокая] Османская держава», неофиц. Osmanlı, тж. метафор. Memâlik-i mahrûse — «Хранимые государства»), в европейской литературе «Оттоманская Порта», «Турецкая империя» — государство, ­существовавшее на значительной части Зап. Азии, Сев. Африки и Вост. Европы в начале XIV — начале XX в.

Османский эмират и султанат (конец XIII — середина XVIII в.). В конце XIII — начале XIV в. Румский султанат распался примерно на 20 княжеств (бейликов / эмиратов), в экономике которых, особенно на Анатолийском нагорье, видное место занимало полукочевое скотоводство. Условное землевладение в традиции икта, испытав влияние византийской пронии, базировалось на военных ленах (тимар), распределявшихся беями (амирами) за службу. Чаще всего, не имея возможности подчинить друг друга ввиду примерного равенства сил, бейлики (эмираты) нападали на сопредельные Византию и Киликийскую Армению; кроме того, джихад приносил престиж своим вождям — гази. На гегемонию претендовал Караман, но динамичнее остальных развивались княжества западного побережья и приморских долин — Айдын, Сарухан, Ментеше, которые поначалу лидировали и в вой­нах против Андроника II, притягивая к себе массу племен огузов.

В 1300–1320‑е бейлик Османа Гази, выгодно расположенный на северо-­западе п-ова Малая Азия, быстро обогащался за счет добычи и трофеев, включая военнопленных и рабов, а также обложения покоренных округов данью. В 1330–1350‑е, при Орхане Гази, податной люд (райя) уже эксплуатировался на сельскохозяйственных площадях, принадлежавших казне (мири), откуда ленники (сипахи) — в большинстве своем знатные огузы-­туркоманы — получали пожалования (тимары и зеаметы), с обязательством снаряжать за счет собираемых налогов определенное число латников (джебелю), но без права вести собственное хозяйство. Остальной земельный клин распределялся между наделами бея, его рода и высших чинов (хасс), вакфами и мульками.

Присоединив последние малоази­атские владения Андроника III и берега Эгейского и Мраморного морей, Орхан обратился к Фракии. В 1352–1354 его сын Сулейман-паша, переправившись через Дарданеллы, быстро расширил первоначальный плацдарм на Галлиполийском п-ове переброской туда переселенцев и акынджи. В противовес сипахи Мурад I учредил корпус (оджак) янычар и централизовал властные институты (1‑й светский закон — «канун», регламентация тимарного строя и пр.). Его гибель на Косовом поле не остановила натиска на европейском материке при Баязиде I.

На азиатском материке Османы упрочивали свои позиции по мере того, как, с уходом Хулагуидов (1340–1350‑е), к ним добровольно примыкали эмираты туркоманов и самоуправляющиеся города. К концу XIV в. им подчинились Караман, Сивас, Самсун. Здешние эмиры, признававшие их заслуги как гази, тем не менее, не оказали сопротивления Тимуру, после победы которого в Анкарской битве наследники Баязида завязли в усобицах (1403–1413), а на западе Малоазиатского и востоке Балканского полуостровов вспыхнули восстания, в том числе под началом Бедреддина Симавналы.

После воссоединения при Мехмеде I О. и. продолжила экспансию при Мураде II, Мехмеде II и Баязиде II на западе — в вой­нах с Венгрией и Польшей, на востоке — с Ак-­Коюнлу и Мамлюков государством, а при Селиме I и Сулеймане I утроила свою общую площадь. Хотя некоторые из захваченных земель вскоре отпали (Иранский Азербайджан, Ширван, Дагестан) или сохранили фактическую независимость (Йемен, Черногория), ее границы оставались стабильными еще более века, несмотря на провал экспедиции против Астрахани (1569), поражение при Лепанто (1571) и переменный успех в венециано-­османских, ирано-­османских, австро-­турецких вой­нах. До начала XVI в. обширнейшие вилайеты получали в управление царевичи (шахзадэ).

Относительная централизация, сопутствовавшая османской гегемонии, обескровив аристократию покоренных народов (особенно на Балканах, большая часть которых вошла в наместничество Румелия) и ликвидировав страновые и этнические рубежи, поначалу способствовала социально-­экономическому подъему. Двор покровительствовал литературе, наукам и искусствам (в том числе арабской культуре), зодчеству. Приверженцы различных деноминаций христианства (православия, миафизитства, католицизма) на протяжении всей истории О. и. составляли от ¹/₃ до ¹/₂ ее подданных. Их обязанные зиммой сообщества-­миллеты («ромейский» и «армянский», позднее — униатские: греко-, армяно-, сиро-католические), во главе с церквами, сохраняли свои вероисповедания, литургические языки и соответствующее самосознание.

Перемещение главных путей транзита со Средиземного моря на Атлантический океан вследствие Великих географических открытий, падение курса драгоценных металлов и «революция цен» в романо-­германском мире разрушительно воздействовали на экономику О. и., а консерватизм военно-­ленной системы приводил к тому, что активизация товарно-­денежных отношений заставляла сипахов-­тимариотов усиливать давление на райю (произвольные поборы, издольщина, иногда — отработки), препятствуя изменениям в производстве. С конца XVI в. перестал соблюдаться запрет на сосредоточение нескольких ленов в одних руках, а в XVII–XVIII вв. сипахи все чаще, разоряясь, уступали тимары владельцам, не связанным воинскими обязательствами, или превращали их в частные поместья (чифтлик). Кризис выразился уже при Мураде III и Мехмеде III в так называемой смуте джеляли на землях Армянского нагорья, где, наряду с крестьянами, участвовали и многие тимариоты.

Янычары, в нарушение устава, обзаводились семьями, перерождаясь в привилегированную прослойку, куда вливались и некоторые представители купечества и цехов. Усилившаяся корпорация богословов-­законоведов (улама) ханафитского мазхаба контролировала огромные площади и другое имущество на правах вакфа. Управление фактически перешло к Блистательной (Высокой) Порте — ведомству великого вазира (садразама). Это сопровождалось возвышением роли сераля (гарема), который стал влиять на назначения садразамов и бейлербеев (вали), что привело к росту коррупции в госаппарате. С ключевых позиций в ратном деле (и, соответственно, с держания зеаметов) старую огузскую знать потеснили «государевы рабы» (капы куллары), рекрутировавшиеся (девширме) главным образом из новообращенных сербов, боснийцев и албанцев.

С изменением порядка престолонаследия постоянная опасность свержения побуждала султанов (падишахов) содержать шахзадэ под строгим надзором в стенах сераля, что делало их несостоятельными. Сами властелины, начиная с Селима II, все меньше влияли на государственные дела. Царствования Ахмеда I и Мустафы I открыли череду дворцовых переворотов, которая продолжилась всю 1‑ю половину XVII в. (Осман II и Ибрахим убиты в ходе янычарских заговоров), сопровождая «женский султанат» (всевластие султанских матерей и старших жен), а во 2‑й половине столетия сменилась фактической диктатурой Кёпрюлю.

Нарастающее отставание О. и. от Центральной и Южной Европы вызвало коренной перелом в соотношении сил между ними, который усугублялся организацией регулярных вооруженных сил Габсбургов, Венеции, Речи Посполитой и благоприятными возможностями для антитурецких коалиций. Разгром под Веной (1683) и череда поражений от Священной лиги повлекли за собой низложение Мехмеда IV янычарами под предлогом его неспособности к правлению. Сулейман II и Ахмед II тщетно пытались остановить наступление объединенной армии Священной Римской империи на среднем Дунае, а Мустафа II даже вернулся к практике личного командования в походе, но был также вынужден отречься от престола.

Итог краха обороны османов в Юго-­Вост. Европе подвели Карловицкий конгресс и Константинопольский мирный договор 1700. После Пожаревацких мирных договоров 1718 Ахмед III и его садразам Ибрахим-паша попытались укрепить государство рядом мер, но резкое увеличение фискального бремени и расточительство «эпохи тюльпанов» (влияние барокко породило среди вельмож Константинополя моду на роскошные павильоны-«киоски» с цветниками) вызвали в 1730 возмущение городских низов под руководством янычара Патрона Халиля, в ходе которого Ибрахим-паша лишился жизни, а Ахмед — трона, но и сам Халиль пал жертвой заговора.

С середины XVIII в. упадок перерос в глубокий кризис: сокращение земельного фонда мири истощало ресурсы казны, а новые помещики присваивали ренту-­налог, уклоняясь от службы, но тимарный строй по-прежнему толкал О. и. к вой­нам, которые влекли за собой новые неудачи и дальнейшее ее разложение. После Русско-­турецкой вой­ны 1735–1739 она добилась сравнительно мягких условий Белградского мирного договора благодаря Франции, которую вознаградила «генеральной капитуляцией» 1740: Махмуд I закрепил торговые и судебные льготы для ее подданных в своих владениях (низкие пошлины, освобождение от налогов, консульская юрисдикция и др.) не на срок своего царствования (как предшественники), а «навечно». С развалом ленной системы тимариотское ополчение сократилось, а боеспособность янычарского корпуса-­оджака и многочисленных регулярных частей снижалась. Основная масса османских ратей, лишенная регулярного снабжения и удобного обмундирования, пользовалась устаревшим оружием, действуя беспорядочным натиском.

Господствующий класс, утрачивая выгоды, прежде приносимые вой­нами, подрывал главный источник поступлений в казну — сельское хозяйство — усилением фискального пресса, который усугубила введeнная в начале XVIII в., наряду с прежними ильтизамами, пожизненная аренда земель мири (муката‘а). Произвол крупных собственников, подпитывая повсеместные волнения, заставлял налогоплательщиков бросать землю и уходить в города, где цехи также постепенно хирели, попадая в кабалу к ростовщикам. Территориальные потери сократили и без того узкий внутренний рынок, а внешнюю торговлю фактически монополизировали иностранные негоцианты и их агентура — компрадоры из иудеев и христиан. Развитию товарообмена препятствовали внутренние таможни, различия в мерах и весах между вилайетами, неупорядоченность денежной системы, порча серебряной монеты.

Все звенья госадминистрации поразила коррупция: должности, в т. ч. кади, продавались, а высшие госслужащие, считавшиеся (за исключением улама) «государевыми рабами», перед угрозой смещения и бессудной казни с конфискацией имущества, спешили умножить и растратить свои богатства. Бейлербеи, зачастую превращавшиеся в самостоятельных князьков, порой открыто выступали против Блистательной Порты (полунезависимые династии в Ираке, Аравии, Египте, Тунисе и Триполитании).

О. и. в Новое время (конец XVIII — начало XX в.). Русско-­турецкие вой­ны 1768–1774 (c Кючук-­Кайнарджийским миром) и 1787–1791 положили начало Восточному вопросу. Тесно переплелись процессы дезинтеграции О. и. и (военного и невоенного) вмешательства в нее так называемых великих держав, конкуренция которых еще сильнее обостряла внутренние противоречия. К началу XIX в. султанам перестали подчиняться многие районы Албании, Болгарии, Западной и Центральной Анатолии, подконтрольные всесильным нотаблям — аянам и деребеям. Высокая Порта, ощущая последствия кризиса — военные провалы и оскудение казны, — уже при Мустафе III и Абдулхамиде I пыталась вернуть былую мощь, но без благоприятной почвы эти проекты централизации либо терпели неудачу в зародыше (в том числе из-за противоречивости позиций самих реформаторов) либо реализовались лишь отчасти и с запозданием. Первый серьезный план преобразований, разработанный Селимом III с узким кругом приближенных, — «новый порядок» («низам-и джедид») — предусматривал упорядочение тимарного землевладения, рекрутирование обученной «по-франкски» пехоты, расширение мануфактурного производства, связанного с наземными и морскими силами. Однако он натолкнулся на противодействие большинства сановников, улама и янычарского корпуса, опасавшихся за свои привилегии, и не вызвал сочувствия у балканских христиан (восстание Карагеоргия). Успеху его препятствовали и внешнеполитические осложнения (Египетская экспедиция, спровоцировавшая О. и. на вой­ну с Наполеоном Бонапартом; разрыв русско-­турецкого союза в 1805, русско-­турецкая вой­на 1806–1812 с Дарданелльским сражением, Англо-турецкая вой­на 1807–1809, англо-­турецкие договоры 1799 и 1809). Провалилась и попытка Байрактар Мустафа-паши частично возобновить низам-и джедид.

Махмуд II приступил к фундаментальной реорганизации в сфере обороны, администрации, финансов, юриспруденции и отчасти культуры. Бухарестский мирный договор и отвлечение русских сил на Отечественную вой­ну 1812 позволили Махмуду навязать свое верховенство Милошу Обреновичу, но в 1824 для подавления восставшей Греции ему пришлось обратиться за помощью к Мухаммаду Али, которому он обе­щал Вост. Средиземноморье и Крит. К 1827 тот захватил почти весь п-ов Пелопоннес, но Россия, Велико­британия и Франция совместными усилиями выиграли Наваринское сражение, а высадка французов на Пелопоннесе и Русско-­турецкая вой­на 1828–1829 окончательно решили судьбу греков и Сербии (Адрианопольский мир 1829 и Лондонский протокол 1830). Вместе с территориями О. и. неуклонно теряла самостоятельность во внешней, а отчасти — и во внутренней политике. Египетские кризисы 1831–1833 и 1839–1841 вылились в учреждение над ней коллективной опеки Лондона и Парижа, а экономическая зависимость от Запада резко усилилась, когда англо-­турецкая и англо-­французская торговые конвенции 1838 открыли его фабричным товарам беспрепятственный доступ на османский рынок, нанеся тяжелейший урон цеховому ремеслу.

Основополагающие акты танзимата, инспирированного европеизированным чиновничеством, дабы подкрепить режим заимствованными институтами, гарантировали безопасность жизни и имущества всем подданным, но модернизация госуправления и судопроизводства не поколебала самовластия монархов, а поскольку немусульманские народы, особенно в Румелии, так и не смирились с иноверным «игом», удобные поводы для вмешательства извне сохранялись. Крымская вой­на, в которую О. и. вступила, подписав Константинопольский союзный договор 1854, положила начало ее финансовому закабалению через внешние займы, задолженность по которым стремительно росла. Парижский трактат, поставив реформы под наблюдение «великих держав», подтвердил «целостность и неприкосновенность О. и.», что послужило прикрытием для дипломатической борьбы Запада против стремления Санкт-­Петербурга обеспечить независимость или самоуправление балканскому славянству, но не препятствовало ни британцам, ни французам нарушать османский суверенитет в собственных интересах.

2‑я волна танзимата (с участие Али-паши, Ахмеда Джевдет-паши и др.) отвечала главным образом интересам западного капитала и компрадоров-­немусульман, получивших право владеть землей, ряд концессий на строительство железных дорог, эксплуатацию недр, портовых и муниципальных предприятий и др. Учреждались банки, в том числе франко-­британский Оттоманский имперский банк с правом эмиссии. Формальной независимостью О. и. была отныне обязана противоречиям «держав». Втягивание ее в мировой капиталистический рынок привело к тому, что инвестиции направлялись главным образом в те области промышленности, которые не конкурировали с европейской продукцией, или же в обращение и обслуживание, причем прибыль чаще всего уходила за границу, а наплыв западных товаров разрушал мелкотоварное производство на местах, оставляя зачаточный национальный капитал без необходимых источников накопления.

На фоне Герцеговинских восстаний 1852–1853, 1857–1858, 1861–1862, к концу 1860‑х, по мере того как становилась очевидна половинчатость изменений, в османском социуме появились силы, сознательно противопоставлявшие себя правящей элите. Чиновная «интеллигенция», сочетавшая в своем мировоззрении ближневосточные и западноевропейские элементы (Намык, Шинаси, Суави, Зия-паша и др.), в 1865 объединилась в тайное общество «Новых османов», ставившее перед собой задачу введения конституционного строя. В начале 1870‑х Порта прекратила платежи по оттоманскому долгу.

В мае 1876, на фоне Герцеговинско-­Боснийского восстания 1875–1878, Боснийского кризиса 1875–1878 и акций Болгарского революционного центрального комитета, «новые османы», опасаясь интервенции, с учетом начавшегося процесса банкротства О. и., заручились поддержкой Мидхат-паши. Последний, вместе с либералами и прогрессистами из состава правительства, низложил Абдулазиза и возвел на престол Мурада V, которого считал единомышленником, но в августе, под предлогом обнаружившегося у него нервного расстройства, сменил на Абдулхамида II. Торжественное обнародование Мидхата конституции приурочивалось к открытию в декабре Константинопольской конференции, созванной великими державами для пересмотра управления Македонией, но в начале 1877, после провала переговоров, новый султан репрессировал большинство «новых османов».

Хотя условия Сан-Стефанского мир­ного договора оказались пересмотрены на Берлинском конгрессе и по Константинопольскому мирному договору 1879, уже в 1881–1882 Греческое королевство аннексировало Фессалию, Франция установила протекторат над Тунисом, Англо-египетская вой­на перешла в оккупацию долины Нила, а Восточная Румелия усилиями Болгарского тайного центрального революционного комитета воссоединилась с Болгарией, что закрепила Константинопольская конференция. В 1881 так называемый Мухарремский декрет учредил Управление Оттоманского госдолга под руководством иностранных кредиторов, передав в его ведение основные статьи доходов, с предоставлением права прямого взимания налогов, сборов и пошлин. Таким же «государством в государстве» сделалась французская табачная монополия «Режи». Другими отраслями хозяйства и финансов также заправляли британцы и французы, которых с конца XIX в. потеснили немцы, получившие железнодорожную концессию в османской Азии (1888; отправной пункт для строительства Багдадской железной дороги). «Франки» проникли также в армию, жандармерию, флот, таможню и др.

Пресекая малейшие проявления свободомыслия, Абдулхамид эксплуатировал идеологию панисламизма: вовне — для утверждения своего влияния в мире ислама, внутри — для противодействия сепаратизму арабов, албанцев, курдов. Провоцировались мусульмано-­христианские столкновения: в 1890‑х по анатолийским вилайетам и Стамбулу прокатилась волна армянских погромов. Пределы же реальной мощи империи обозначила Греко-турецкая вой­на 1897.

Среди верхушечных протестных движений периода преемником «новых османов» выступил тайный комитет «Единение и прогресс», члены которого (младотурки) восприняли требование конституции, но избрали революционные методы борьбы. От первоначальных идеалов «свободы, равенства, братства, правосудия» для всех подданных империи, независимо от этнической или религиозной принадлежности (османизм), они повернулись к этническому национализму. Воспользовавшись волнениями в некоторых частях на фоне усиления Внутренней македонско-­одринской революционной организации (Илинденское восстание 1903 и др.), тайный комитет поднял вооруженный мятеж, переросший в Младотурецкую революцию. Однако шовинизм его лидеров и их бессилие перед лицом Боснийского кризиса 1908–1909 сплотил против них широкий спектр политических сил: к концу 1908 сформировалась либерально-­западническая партия «Ахрар». В ответ комитет установил диктатуру, отличавшуюся от абдулхамидовской только парламентской оболочкой. Роль падишаха отныне сводилась к одобрению кандидатур садразама и шейх-уль-ислама — верховного муфтия, предлагавшихся правительством.

Османизм теперь интерпретировался не с либеральных (равноправие всех народов О. и.), а с ассимиляционистских (превосходство турок-­османов) позиций, что делало его все менее приемлемым для нетурок. Приобщение средних слоев тюркоязычных мусульман к контролю над коммерцией и пополнение рядов бюрократии избранными представителями интеллигенции без отказа от престижа падишахского престола не изменили деспотической природы османской государственности. Убыстряющимися темпами раздавались концессии иностранцам и накапливались дефицит внешнеторгового баланса и кабальные займы. Новый кадастр, закрепив частную собственность на землю, стимулировал обезземеливание крестьян.

Противоборство комитета «Единение и прогресс» с либеральной оппозицией («Ахрар» и ее преемник «Свобода и согласие») сопровождалось гонениями на лево-демократический лагерь (запрет Османской социалистической партии, 1910–1913). Национализм быстро переключался в русло пантюркизма, по мере того как сепаратистские и автономистские движения охватывали нетурецкие области империи, а Итало-турецкая вой­на и Балканские вой­ны покончили с османским присутствием на Африканском и Европейском континентах: Лондонский мирный договор 1913 лишил О. и. даже ее 2‑й столицы — Эдирне, которую она вернула только после 2‑й Балканской вой­ны по Константинопольскому мирному договору 1913 (окончательно — по болгаро-­турецкому договору).

Отстранив Кямиль-пашу Кыбрыслы, с 1914 всю власть сосредоточили в своих руках Энвер-паша, Талаат-паша и Джемаль-паша, которые, чтобы преодолеть свою растущую изоляцию, вовлекли О. и. в Первую мировую вой­ну на стороне Тройственного союза. По плану О. Лимана фон Сандерса османские дивизии развернули наступления против Великобритании в Египте и против России в Армении, закончившиеся соответственно крахом атаки на Суэц и разгромом при Сарыкамыше (конец 1914) с потерей Эрзурума и Трабзона (1916). Успешной оборона была только при Дарданелльской операции 1915 и отчасти в Ираке против британского десанта (1916).

Внутри страны «триумвират пашей» развернул беспрецедентный по масштабу и организованности террор. В 1915–1916 тотальная депортация и массовые убийства армян, понтийских греков и ассирийцев привели к уничтожению или изгнанию подавляющего большинства христианского населения востока Малой Азии и Армянского нагорья. Репрессии обрушились также на автономистов «Молодой Аравии» в Леванте. В центре и на местах следовали один за другим заговоры офицеров, возмущенных германским засильем, голодные бунты и др.

После Брестского мира младотурецкий кабинет произвел интервенцию в Азербайджан, но в сентябре 1918, когда одна его армия вступила в Баку, другие соединения потерпели поражение от Алленби на Палестинском и от французов — на Салоникском фронтах, а Советская Россия отменила Брестский договор в части, касавшейся О. и. После Мудросского перемирия министерские посты заняли сторонники «Свободы и согласия». Отторгнув от О. и. арабский Ближний Восток, Лондон и Париж, исходя из Сайкса — Пико соглашения, стремились теперь разделить ее малоазийское ядро. Флот Антанты вошел через проливы в Черное море, объединенное командование контролировало столицу. Великобритания, воспользовавшись правом оккупации стратегических пунктов при угрозе безопасности ее позиций, которое предоставлялось ей перемирием, заняла Мосул, Киликию и Сирию (где ее вскоре сменила Франция), Италия, руководствуясь Лондонским договором 1915, — часть западной Анатолии c Антальей вплоть до Коньи.

Лит.: Базили К. М. Босфор и новые очерки Константинополя. Ч. 1–2. СПб., 1836; Ubicini A. Lettres sur la Turquie, ou Tableau statistique, religieux, politique, administratif, militaire, commercial, etc. de l’empire ottoman, depuis le Khatti-­Cherif de Gulkane (1839). Paris, 1853; Бессе А. де. Турецкая империя. История, статистика, география, политическое состояние, нравы и обычаи. М., 1860; Колла[с] Л. Ш. История Турции / Пер. с фр. СПб., 1882; Крымский А. Е. История Турции и ее литературы. В 2 т. М., 1910–1916; Джелал Эссад. Константинополь. М., 1919; Davison R. Reform in the Ottoman Empire, 1856–1876. Princeton (N.J.), 1963; Cahen C. Pre-­Ottoman Turkey: A General Survey of the Material and Spiritual Culture and History. London, 1968; Еремеев Д. Е. Этногенез турок. М., 1971; Vryonis S. The Decline of Medieval Hellenism in Asia Minor and the Process of Islamization from XI^th through the XV^th Century. Berkeley (Ca.), 1971; İnalcık H. Studies in Ottoman Social and Economic History. London, 1985; Karpat K. H. The Ottoman Population, 1830–1914. Madison (Wisc.), 1985; Жуков К. А. Эгейские эмираты в XIV–XV вв. М., 1988; Mantran R. Histoire de l’Empire ottoman. Paris, 1989; Мейер М. С. Османская империя в XVIII в.: Черты структурного кризиса. М., 1991; The Ottoman Emirate (1300–1389) / Ed. E. Zakhariadou. Rethymnon, 1993; An Economic and Social History of the Ottoman Empire, 1300–1914 / Ed. H. İnalcık, D. Quataert. 2 vols. Cambridge, 1997; Кинросс Л. Расцвет и упадок Османской империи / Пер. с англ. М., 1999; Ottoman Greeks in the Age of Natio­nalism: Politics, Economy, and Society in the XIX^th Century / Ed. D. Gondicas, Ch. Issawi. Princeton (N.J.), 1999; Masters B. Christians and Jews in the Ottoman Arab World: The Roots of Sectarianism. Cambridge, 2001; Lowry H. W. The Nature of the Early Ottoman State. Albany (N.Y.), 2003; Хитцель Ф. Османская империя / Пер. с фр. М., 2006; Kastritsis D. The Sons of Bayezid: Empire Building and Representation in the Ottoman Civil War of 1402–1413. Leiden–Boston, 2007; Гудвин Дж. Властители бескрайних горизонтов: Величие и крах Османской империи / Пер. с англ. М., 2013; Christians and Jews in the Ottoman Empire: The Abridged Edition / Ed. B. Braude. Boulder (Co.), 2014; Петросян Ю. А. Османская империя: могущество и гибель. Исторические очерки. М., 2017. Т. К. Кораев.